Насколько легче жить, если жить отрицая очевидное, что мы и делаем дабы защитить себя от того чего не хотим знать.
Я лежала на своём диванчике, смотрела в большое окно и слушала их шелест за дверями. В гости пришла соседка Ива.
Шелестят грустно, я прислушалась:
- Сегодня, моя Ромашка родила двойню, мальчики...- тишина, а потом совсем затихающие звуки, - выбрали того, что покрупнее... он и первым родился... оба рыженькие, как и мать... ты поспрашивай в своём саду никому не нужен рыжий мальчик? Скажи, родословная есть, здоровый, красивый, глаза будут мамины - карие, сейчас пока синенькие, но это временно, тихий, не кричит...- всхлип, - а если не найдём хозяев, то придётся топить, а так жалко и Ромашке больно...
Шорохи. Тихие, приятные, успокаивающие. Это моя Ель. Она очень добрая, всё понимает, любит людей, меня ей на Новый год подарили, помню лет так 6, мне тогда было.
Отвернулась от окна и забралась под одеяло.
"Ромашке наверно сейчас тяжело. Больно. Но не плачет, я знаю, держится, она теперь мать. Да и очень редко, когда заводят хозяева двоих, троих человек, она это знала. Не хочу детей, а вдруг отберут, пустоту игрушками их не закроешь".
Накрылась с головой. Зажмурилась. Прятала обиду за знакомую подальше, пыталась уснуть.
Заскрипела дверь. В комнату кто-то зашёл. Заскрипел с дверью, трещал громко.
"С сада наверно вернулся..." - и провалилась в темноту.
Шелестят грустно, я прислушалась:
- Сегодня, моя Ромашка родила двойню, мальчики...- тишина, а потом совсем затихающие звуки, - выбрали того, что покрупнее... он и первым родился... оба рыженькие, как и мать... ты поспрашивай в своём саду никому не нужен рыжий мальчик? Скажи, родословная есть, здоровый, красивый, глаза будут мамины - карие, сейчас пока синенькие, но это временно, тихий, не кричит...- всхлип, - а если не найдём хозяев, то придётся топить, а так жалко и Ромашке больно...
Шорохи. Тихие, приятные, успокаивающие. Это моя Ель. Она очень добрая, всё понимает, любит людей, меня ей на Новый год подарили, помню лет так 6, мне тогда было.
Отвернулась от окна и забралась под одеяло.
"Ромашке наверно сейчас тяжело. Больно. Но не плачет, я знаю, держится, она теперь мать. Да и очень редко, когда заводят хозяева двоих, троих человек, она это знала. Не хочу детей, а вдруг отберут, пустоту игрушками их не закроешь".
Накрылась с головой. Зажмурилась. Прятала обиду за знакомую подальше, пыталась уснуть.
Заскрипела дверь. В комнату кто-то зашёл. Заскрипел с дверью, трещал громко.
"С сада наверно вернулся..." - и провалилась в темноту.